Звонок прозвучал точно в срок. Буржуй включил громкую связь, и в комнате зазвучал голос Кудлы: — Я рад, что ты не наделал глупостей, сирота. Наверное, понял наконец, что покоряться — это судьба, а не характер, — чуть насмешливый тон изменился и стал сухим, деловым: — Итак, «Кредит Лионе», счет 18151444, пароль для получения — три единицы ноль. Двести тысяч долларов... — Пожарский застучал по клавишам, и на дисплее отразились «игрушечные» процессы успешной проводки средств. — Отлично, — удовлетворенно проговорил Кудла. — Лозанна, отделение «Суисс Кредит». Счет 1212108. Пароль входа — пять нолей дабл ю би. Полмиллиона долларов. Готово? — Подожди, не так быстро, — потребовал Пожарский. — Я же вижу, что готово, — немедленно отреагировал Кудла и добавил: — Не играй со мной, знайка. Слушай дальше... Продолжая работать под монотонную диктовку Кудлы, Пожарский беззвучно, одними губами, подозвал Буржуя. Тот подошел и наклонился. — Он не может фиксировать так быстро, — жарко зашептал Олег в самое ухо Коваленко. — Это невозможно. Даже с очень хорошей машиной. — Что же тогда? — недоуменно шепнул в ответ Буржуй. — Не отвлекайтесь, господа нищие, — потребовал голос Кудлы в динамике. — Наговоритесь потом. Когда будете плакать друг другу в фасолевый суп. Следующая проводка... — Да, я готов, — бросил Пожарский в микрофон, а для Буржуя обозначил одними губами: — Я бы сказал, что он — на запараллеленной машине, но такой в офисе нет... И снова зазвучал голос Кудлы. Эмоций в нем не было — название банка, счет, пароль, сумма. И снова Пожарский забарабанил по клавишам. Буржуй обошел вокруг стола и почти сразу же наткнулся взглядом на белый кабель, который в путанице других проводов, может, и не был бы заметен, если бы не убегал вдоль стены к окну и не уходил куда-то вверх... На крышу выбежали все — даже Костя с Олей. Он был там. Один. Красивый и страшный. Сидел в позе лотоса в красивом черном комбинезоне, напоминавшем боевой наряд ниндзя. Захлопнув крышку стоявшего у него на коленях ноутбука, Кудла выдернул из разъема уже не нужный ему отвод белого кабеля и отбросил его в сторону. Затем поднял на замерших друзей спокойные бесцветные глаза. — У... — протянул он с улыбкой. — Как вас сегодня много. Это хорошо. Театр без зрителей теряет всякий смысл... — Сейчас будет тебе театр... — тихим голосом пообещал ему Толстый и по-детски пробормотал себе под нос: — И зачем я на монетку согласился! — Вставай, — Буржуй в упор поглядел на врага. — Пора умирать... Кудла легко поднялся, держа ноутбук под мышкой, и запрокинул голову к небу, на котором высыпали первые звезды. — Звездное небо, — с тайной печалью проговорил он. — Одна из немногих вещей, которые я люблю в этом мире. — Взгляд его оторвался от темнеющей выси и устремился на Коваленко. — Извини, Буржуй, я не могу умереть в такой вечер, тебе снова не повезло. Подтвердите мою правоту, господин майор! Из темноты крыши за спиной Кудлы выступила темная фигура в черной маске с прорезями для глаз. Ствол пистолета, который человек в черном держал в одной руке, упирался в затылок заплаканной Вере, а вторая рука лежала на хрупком Володином плечике. — Мама! — увидев Ольгу, мальчик рванулся вперед, но тяжелая рука без труда остановила его. Кудла с усталым безразличием обвел взглядом стоявших напротив людей и остановил его на Коваленко. — Будь ты проклят, Буржуй, — процедил он. — Я сделал тебя нищим, и мне сразу стало скучно... Скажи, ты хоть попытаешься отомстить? Потому что если нет, то тебя незачем оставлять в живых. — Ты говорил о поединке, — Владимир сделал шаг вперед. — Я готов. — Это слишком просто. И быстро, — отрицательно качнул головой Кудла. — Кто же будет веселить меня, как не ты и не твоя компания клоунов? — Твои клоуны нравятся тебе больше? — спросил Буржуй. — И продажный мент, который даже сейчас боится открыть лицо, и холодная самка по кличке Алла? — Алла была овчаркой, да... — согласился Кудла. — Но ты — просто дворняжка, а это еще хуже. — Он вдруг посмотрел на Алексея. — Да, господин Воскресенский, вот вы меня неприятно удивили. Почему вы не захотели отомстить за брата? — Потому что понял, что его убили вы, — внятно ответил тот. — Его никто не убивал, — брезгливо поморщился Кудла. — Разве что желание казаться больше, чем он был на самом деле. А это — настоящая пытка. Правда, Буржуй? Да, есть еще ты, Толстый. Ты мне всегда нравился, только поэтому твоя жена-шлюшка еще цела. Но теперь мы в расчете, так что будь осторожен. — Он помолчал. — 0'кей, мне пора... Господин майор, отпустите мальчика, когда я позвоню вам, а шлюшкой прикрывайтесь, пока не уйдете сами. Я свяжусь с вами. Ясно? Черная фигура молча кивнула. — Ты не уйдешь отсюда, — Буржуй решительно направился к врагу. — Да? — В тоне Кудлы послышалось холодное любопытство. — Это уже больше похоже на жизнь. Ну, Буржуй, давай же! Скажи, что тебе плевать на шлюху и сына! Скажи, что убить меня — намного важнее! Ведь это же так! Скажи! Удиви меня! — Кажется, я могу удивить тебя, сволочь... — вдруг вмешался Пожарский. — А, мальчик-знайка! — ухмыльнулся Кудла. — Надо быть уникальным уродом, чтобы влюбиться в дешевую шалаву Лизку, которую господин майор наугад вытащил за шкирку из вонючей камеры. Слушай, почему тебе так катастрофически не везет в любви? — Зато везет в азартных играх... — совершенно спокойно проговорил Пожарский. — Держи! Он, как бумеранг, запустил дискету в воздух, и Кудла ловко схватил ее на лету двумя пальцами. — Что это? — без особого любопытства спросил он. — Игрушка, — злорадно объяснил Пожарский. — Называется «Денежные переводы любых сумм в любые банки». Все это, естественно, происходит только на дисплее... — Ты блефуешь, неудачник, — Кудла хмыкнул и выбросил дискету с крыши. Потом снова обвел глазами стоявших перед ним людей. — Кто еще попытается удивить меня? Никто? Ответ прозвучал так неожиданно, что вздрогнули все, даже Кудла. — Я... — раздалось за его спиной, и зловещий глухой звук этого голоса испугал всех. Кудла, нахмурившись, повернулся к черному человеку лицом. — Я смогу удивить тебя, — повторил тот и стянул с лица маску. И был это не майор Мовенко, а Игорь Борисович Борихин — бывший мент и одинокий неудачник, встрепанный, окровавленный и очень спокойный, как и положено мужчине, только что завершившему главное дело своей жизни. Он легонько хлопнул Веру по спине и отпустил плечо мальчика. Недавние его пленники тут же бросились к самым близким своим людям. Вера повисла на шее у Толстого и едва не задохнулась в его медвежьих объятиях. Володя с криком: «Мама!» зарылся лицом в юбку Ольги. Та крепко прижала малыша к себе и бросила немного виноватый взгляд на Буржуя. Но он только улыбнулся. Борихин тем временем упер ствол в затылок Кудле, который был так поражен, что даже не попытался сдвинуться с места. — Ты арестован. На колени! — приказал сыщик. — Я сказал: на колени!!! Но мгновение слабости моментально прошло. Кудла проговорил с волчьим оскалом: — Не в этой жизни... — Как хочешь... — Борихин безразлично взвел курок. — Буржуй, — совершенно спокойно спросил Кудла, — ты позволишь этому дурачку пристрелить меня, имея возможность сразиться? Коваленко, обнимавший Веру, равнодушно оглянулся. — Да. Мне плевать... — Нет, сирота, тебе не плевать. Мы оба знаем, почему до конца своих убогих дней ты не сможешь есть прожаренное мясо. Я не прав? — Что?! — хрипло выдавил Буржуй. — Что ты сказал?!! — Знаешь, — медленно и задумчиво проговорив человек с водянистыми глазами, — я понял, почему инквизиция чтила именно огонь... Это не жестокость. Нет. Это — очищение... Она извозила в грязи все прекрасное, что подарило ей небо. В грязи, которая смывается только огнем. На другом конце глобуса я не мог ни есть, ни спать, думая об этом. Только вместе с ее последним криком эта грязь исчезла навсегда, и я смог жить... — Ты убил Амину... — потрясение проговорил Буржуй. — Нет... — покачал головой Кудла. — Амину как раз убил ты. Я уничтожил домохозяйку Коваленко. Но, представь, она не закричала. Во всяком случае, я не услышал ни звука... — Он показал пальцем на ребенка. — Когда-нибудь этот маленький человек сотрет тебя с лица Земли. В нем течет ее алмазная кровь... — Борихин... — прохрипел Буржуй. — Отпусти его... Слышишь? — Не глупите, Коваленко, — сыщик не опустил оружие. — Я просто пристрелю его, как бешеную собаку. — Отпусти, умоляю! Иначе я не смогу жить дальше... — Честно говоря, — вдруг подал голос доктор Костя, — с терапевтической точки зрения — совершенно правильная мысль. Только устранив первопричину глубинной скрытой депрессии... — Помолчали бы! — Ольга сердито толкнула доктора локтем в бок. — Вас не спрашивают... Костя обиженно засопел, но послушно замолчал. — Третий труп... — рявкнул Борихин на ухо Кудле. — Чьим он был? Отвечай! — Мне иногда нужны попутчики, — криво ухмыльнулся тот. — Но они очень быстро надоедают... — Борихин снова поднял пистолет. — Борихин, не делай этого! — дико закричал Буржуй. — Если ты убьешь его, я тебя прокляну! Все равно он уже не спустится с этой крыши живым! — Пусть так, — Кудла насмешливо и с вызовом посмотрел на врага. — Но тебе же нужно убить меня своими руками, правда? А мне будет плевать, как умереть, лишь бы после тебя... — Борихин... — еще раз взмолился Буржуй. Сыщик помедлил, но опустил пистолет и сильным обидным ударом под зад отбросил Кудлу в центр крыши. Тот кинул назад гневный взгляд, но тут же развернулся лицом к врагу. Буржуй сорвал с себя пиджак и остался в белой рубашке. Так они замерли друг напротив друга — блондин Кудла в черной боевой одежде и черноволосый Буржуй в белом. Наверное, смерть тоже любит красоту... — Свершилось, сирота, — ощерился Кудла, — Как же давно я не был так счастлив... Тебе не кажется, что все это уже было — давно, в прошлой жизни? — Я ничего не знаю о прошлой жизни. Мне нужно убить тебя в этой... Сколько это длилось — минуту, час, вечность?.. Окровавленные и бешеные, они словно танцевали нужный и понятный только им двоим танец смерти на цементной крыше небоскреба, под вечными звездами, которые видели и не такое... Даже зрители были здесь лишними. Вернее, были бы, если бы у каждого из них не разрывалось сердце от любви и тревоги... Когда Кудла, отшатнувшись, неосмотрительно приблизился к краю крыши, Буржуй не упустил свой шанс и прыгнул вперед. Удар — и человек в черном перелетел через ограждение. Но каким-то неуловимым колдовским чудом потянул за собой и врага, и только в последний момент Буржуй успел ухватиться руками за край крыши. Пальцы не выдерживали двойного груза и тут же стали разжиматься. Толстый в неимоверном прыжке успел подлететь к краю и ухватил друга за запястье как раз в тот момент, когда рука его уже сорвалась... Гигант лежал плашмя на крыше и, сжав скулы, удерживал на весу и Буржуя, и повисшего на нем Кудлу. Раскачиваясь над бездной, Кудла хохотал. — Все-таки жизнь прекрасна, Толстый, правда? — кричал он. — Кто бы мог подумать, что тебе суждено сегодня убить и врага, и друга, а? Толстый молчал и сопел от напряжения. Внизу проползали крохотные огоньки машин. — Отпускай, Толстый! — прохрипел Буржуй. — Я все равно не хочу жить... И тут над ночной крышей пролетел голосок маленького Володи: — Папа! Папочка! — Слыхал, папочка?.. — взревел Толстый и в сверхчеловеческом усилии рывком выбросил на крышу и Буржуя, и вцепившегося в него Кудлу. Оба вскочили и тут же замерли в стойках... — Наверное, пора тебя убить, мой бедный Буржуй, — насмешливо выдохнул Кудла. — С тобой скучно не только жить, но и умирать. Озверевший Буржуй нанес несколько ударов, и Кудла снова отлетел к краю крыши. Слишком резко вскочив, он вдруг пошатнулся и стал балансировать на краю бездны. Буржуй с залитым кровью лицом тут же оказался рядом. Кудла, уже понимая, что сейчас сорвется, широко улыбнулся. — Ну? Когда увидимся, сирота? — Никогда... — Буржуй нанес Кудле страшный удар ногой в грудь, и тот по широкой дуге полетел вниз, в черноту ночи, не издав ни звука. Еще недавно звездное небо вдруг озарилось зигзагами молний, и на обессиленно лежавшего на крыше Буржуя, на бросившихся к нему друзей обрушился бешеный и теплый летний ливень... Погожим солнечным утром с проселочной дороги на ведущую к могилам тропинку свернули Буржуй с Олей и сыном. Костя, Борихин с перевязанной рукой и Пожарский с Воскресенским деликатно следовали чуть позади. Подняв столб пыли, на огромной скорости подлетела машина. Из-за руля выбрался сияющий Толстый и подал руку счастливой Вере. — О, гонщик! — ворчливо приветствовал друга Буржуй. — Ты бы лучше приезжал вовремя. Только тебя ждем, между прочим... — Так мы ж это! — расплылся в улыбке гигант. — На УЗИ ходили, или как его там! Мужики, девка у меня будет! Девуля! Нет, вы сечете: реальная такая девка!.. — Ты же вроде пацана хотел? — осторожно заметил Пожарский. — Да какого пацана! — отмахнулся Толстый. — На фиг мне пацан! — Поздравляю, — сдержанно проговорил Воскресенский. — Ну, не завидую я будущим ухажерам, — задумчиво протянул Олег. — Да уж, — поддержала его мысль Вера, — с такими папашкой и крестным — всех распугаете! Бедная моя девочка... В общей радостной суматохе Буржуй потихоньку взял Олю за руку и повел ее к могилам. Первым это заметил Толстый. — Я не понял! — заорал гигант. — Нас уже и не ждут даже! — Да погоди ты! — шикнул на него Пожарский. — Не понимаешь, что ли? — А что? — простодушно изумился Толстый. — Ну как же... — вмешался доктор Костя. — Весьма распространенный в горах Шотландии ритуал благословения мертвыми... — А меня беспокоит, что труп так и не нашли... — по-ментовски к месту вставил Борихин. — Да ладно! Тоже мне — проблема, — пренебрежительно махнул рукой Толстый и аппетитно вгрызся в «Спикере». — Дождиком смыло. А остальное вороны склевали. Там его осталось-то, небось, так — два глаза, полторы кишки... — Толстый, прекрати, меня сейчас стошнит, — возмутилась Вера... ...У могил Оля бросила испуганный взгляд на надгробный камень маленького Володи. — Какой ужас! Надо убрать это... — Уберем, — пообещал Буржуй и неожиданно добавил: — Я люблю тебя. И хотел сказать это именно здесь... — Ты мог это сказать где угодно, — улыбнулась ему Оля. — Если Амина слышит нас, то слышит не только на своей могиле, а везде... — Может быть... — согласился Буржуй. — Мы ведь сами придумываем сказки и сами потом в них верим, разве не так? — Не знаю. Мою сказку придумал ты... — Оля взяла его за руку. — Нас все ждут... — Сейчас Амина подаст нам какой-нибудь знак, вот увидишь... — проговорил Буржуй очень серьезно, обошел надгробную плиту и встал за ней. Оля остановилась рядом. — Ты правда веришь в это? — подняла она на него взгляд. — Не знаю, — улыбнулся Владимир-старший. — Но мне почему-то кажется... Оба вздрогнули от радостного крика: «Мама!». Володенька летел к ним через поляну с букетом одуванчиков в руках. Детство не понимает, что такое могилы... Он вспрыгнул на надгробную плиту и игриво обхватил Олю, стоявшую по ту сторону обелиска. И так уж вышло, что в эту секунду он обнимал и ее, и высеченную на граните Амину. Выроненный ребенком букетик простых полевых цветов упал на могилу. — Вот тебе и знак, — прерывающимся от волнения голосом сказал Буржуй. — Я же говорил! Иди сюда, тезка! Он подхватил сына, а заплакавшая Оля обняла их обоих. Наблюдавший издалека за этой сценкой Толстый философски заметил: — Не знаю, как там в горах Шотландии — не бывал. Но у нас, по-моему, с благословением мертвыми сложилось! — Вот и славненько, — обрадовался доктор Костя. — А то я, честно говоря, успел проголодаться... Он первым двинулся к могилам, за ним потянулись остальные. На зеленую поляну легла белая скатерть. А на скатерть — еда и питье, простые радости земных людей. Живые поминали мертвых и смехом, и слезами, потому что обычай велит поминать их сладким хлебом и горьким вином. Чуть грустными и очень счастливыми были люди, пришедшие в тот день на заросшее травой старое пепелище. Это было заметно даже через прицел оптического прибора. Наблюдавший через объектив человек какое-то время словно любовался идиллической сценой, затем, выждав момент, когда были видны счастливые лица абсолютно всех друзей, клацнул затвором фотоаппарата, словно делал снимок на долгую-долгую память...